О будущем школы

Современная российская школа не способна выполнять задачи, соответствующие мировой науке об образовании, утверждает заместитель научного руководителя ВШЭ Лев Любимов. Выступая на III Международной научно-практической конференции университетского округа НИУ ВШЭ, профессор поделился своими соображениями по поводу реформирования этого института.

Как учить?

В Европе в последнее десятилетие произошло много изменений. Организационные реформы в образовании, которые там проходили, были похожи на то, что мы видели в Москве в последние три—четыре года. Это объединение куста школ в одну, привлечение в это новое учреждение детских садов со всеми вытекающими последствиями. Безусловно, реформы были связаны с массой неприятностей для тысяч людей, но само это объединение имеет глубокий смысл для качества образования.

Начну с организационных проблем. К сожалению, Россия — страна имитаций. У нас нет медицины, но есть отчёты о медицине, нет образования, а есть отчёты об образовании. Что мы умеем делать, так это отчёты. И делаем это блестяще.

Но нам всё равно придётся идти этим путём, хотя у меня несколько другой подход к этому делу. Этот подход исходит из моего понимания как экономиста требования постепенности. Реформы нельзя делать «обломом через колено». Так происходят только крупные неприятности. Например, девальвация: раз — и вдвое за сутки обесценивается валюта. Нужно исходить из понимания, что надо что-то менять, но так, чтобы при этом сама идея реформы не была уничтожена существующей культурой. Потому что реформа означает создание какой-то новой культуры в новой области или направлении. А на это уходят годы.

Например, ЕГЭ — абсолютно нормальное явление для Северной Америки, для Европы, но совершенно непонятное для нас. И речь в данном случае идёт не только об образовательной отрасли. В нашем обществе нет собственно культуры независимой оценки. Поэтому, когда в школу была внесена независимая оценка в виде ЕГЭ, это вызвало соответствующую реакцию отторжения. Я когда-то бывшему министру образования говорил: прежде чем вводить единый госэкзамен, начните с создания культуры независимой оценки. Не послушали. В результате 10-летняя буря вокруг ЕГЭ не утихает до сих пор.

Совершенно очевидно, что в Пермском крае есть инновационные школы, которым нужно придать статус опорных, а затем создать вокруг них франшизы. Из пары-тройки школ и нескольких детских садов можно сформировать кластер. Это мировой тренд, и нам от него никуда не уйти.

Лозунги в образовательное сообщество бросались — давайте попробуем объединиться, кто как хочет. Инициативы никакой нет. Здесь нужны управленческие решения, но без нарушения прав директоров и заведующих детскими садами.

К сожалению, у нас детские сады как были, так и остались (несмотря на имеющиеся нормативные акты и якобы внедрение в них стандартов первой ступени) «камерами хранения» детей, где есть уход, есть присмотр и фактически больше ничего нет.

При присоединении ни школа, ни детский сад не знают, что делать, чтобы действительно возникла первая образовательная ступень. Не знают ни с точки зрения обучения, ни с точки зрения воспитания.

Потенциал человека вначале развивается по экспоненте. Европейская наука об образовании считает, что человек с его важнейшими психическими функциями формируется до 10—12 лет. Ёлочка растёт до 10—12 лет, дальше на неё можно навешивать разные «цацки», но не более того. Китайцы доказывают, что развитие происходит до пяти лет. Это утверждение не из области лозунгов, оно взято из реальной жизни на протяжении существования древней тысячелетней культуры. Это глубочайшая и сильнейшая культура, благодаря которой Китай за пару последних десятилетий фактически рванул в топовую экономическую супердержаву.

Сетевые опорные комплексы в образовании должны существовать. Я представляю себе четыре ступени — детский сад, начальную школу, среднюю и старшую ступени — как подзорную трубу, состоящую из нескольких звеньев. К сожалению, сегодня мы получаем в первый класс детей, которые уже не прошли то, что нужно.

Когда я задаю вопрос: «Вы окончили школу, вам из неё что-то пригодилось в жизни?», мне обычно отвечают: считать и писать. В нашей потерянной в 1917 году России 30% населения были старообрядцами. Там старики учили молодёжь счёту и чтению без всякой школы, и в жизнь все выходили грамотными людьми.

Некоторые называют ещё какие-то социальные компетенции. Например, «школа позволила быть лидером». Получается, что на вопрос, что из школы осталось с человеком на всю жизнь, мы получаем ответ — ничего. И в действительности так оно и есть. Если бы подобный вопрос по поводу обучения в гимназии можно было бы задать товарищу Ленину, который умер 100 лет назад, то ответ с большой долей вероятности был бы такой: английский, французский, немецкий языки. А также очень неплохие латынь и греческий с безусловно сильно продвинутыми гуманитарными знаниями. И этот мужик всё ликвидировал, взяв власть в стране.

Чему учить?

От организационных вопросов перейдём к тому, чему надо учить. До сих пор непревзойдённый Платон, создатель великой Афинской академии, восемь лет учившийся в Египте (Александрия была мощным центром цивилизации), в школе Пифагора и так далее, знал одну сотую современного ему знания. Да. Платон создал язык науки, на котором мы сегодня говорим. Все эти индукции, дедукции, диалектика — это всё было создано Платоном.

100 тыс. профессоров имеют все современные знания? Нет. Тем не менее в образовательной системе находится тысяча любителей, которые в этом океане готовы найти ту «бочку с рыбкой», которую надо всадить в маленькую голову ученика.

Если сказать смело, лет через семь—восемь профессионалы смогут утверждать: не имеет значения, на основе какого содержания надо учить ребёнка тому, что он должен знать в XXI веке. Потому что учить надо совершенно другому.

Федеральный государственный образовательный стандарт, который создала группа под руководством Александра Асмолова, требует трёх результатов: формирования личности, метапредметных (когнитивных, познавательных) компетенций, то есть интеллекта, и только на третьем месте оказывается предметный результат.

Попытка сегодня заставить детей каждый год сдавать экзамены по каждому предмету — это ахинея и возвращение в XIX век. Это против науки и против времени.

Пара «камешков» в область политики. Вся политика основана на том, чтобы получить предметные результаты, которые оценивают ЕГЭ, ОГЭ и всякие диагностики. В этом процессе нет места ни личности, ни познавательным компетенциям.

И все прекрасно знают, что всем этим можно манипулировать, что и происходит на деле.

Как должна выглядеть современная школа, чтобы выполнить задачи, полностью соответствующие мировой науке об образовании?

Начну с первой части «подзорной трубы» — детского сада. В России есть два страшнейших провала в сравнении с Востоком и Западом. Первый — это родители. За последние 100 лет их выучили, что они должны родить ребёнка, его кормить, обувать и спать укладывать, а всё остальное должна делать школа. Родитель к этому привык, эта мысль записана в его генетическом коде.

Когда на Западе в 1960-е годы поняли, что нужны глубокие реформы (тогда как раз появились работы Выготского), они пришли к выводу, что родителей надо за шкирку привести в образовательную систему. И там появились законы по поводу обязанностей родителей, что они должны делать сразу же, как только малыш родился.

Попробуйте, например, в Англии дошкольнику дома вечером не читать книжки вслух час. Если соседи об этом узнают и сообщат куда надо, ребёнка у родителей отнимут. На Востоке законов нет, но там есть даосизм, буддизм, культура, формировавшаяся тысячелетиями. Важнейший афоризм Конфуция — трудности важнее успеха.

В нашей культуре этого нет. Поэтому в детском саду и школе, что бы вы ни делали, если не будет участия родителя, результат можно заранее делить пополам.

Второй провал — это знания о ребёнке. Учитель в Северной Европе, в США (то есть человек, который работает в школе и детском саду) знает, что такое ребёнок.

У нас учителя не знают, что такое ребёнок. Хотя все окончили пединституты и выслушали курс педагогической психологии. Они ровным счётом ничего оттуда не помнят, потому что считают, что это нечто третьестепенное. Тем более что эти предметы преподавали зачастую просто анекдотично.

Сейчас новый министр образования задумался, не сделать ли ЕГЭ ещё и по устной речи, был такой вброс в СМИ. Здесь ситуация такая. 25 лет назад у детей, приходящих в первый класс, было 5 тыс. слов лексики. Сейчас — 2 тыс. Эти слова малыш берёт из того, что слышит. А он сегодня ничего не слышит, потому что дома его окружают одни гаджеты.

Поэтому первое, что нужно сделать, — создать дома звучащую устную речь. Нужно читать детям вечером дома. Нужен список художественной литературы для детей. Всё это делается в московском образовательном кластере, и общее мнение: радикально другие дети приходят в первый класс и радикально другие — в пятый класс. То есть в школу идёт новый абитуриент, с другими требованиями.

У родителей должны быть банк литературы на 400—500 наименований, банк аудиоклипов, которых сегодня полно. И третий банк — видеоматериалов, то есть мультиков. Но только это не фильмы про Тома и Джерри, где нет ни одного слова, и не «Ну, погоди!», где в 20 сериях звучат три слова. Нужны хорошие текстовые мультфильмы. Таким образом, каждый день дома надо малышу читать, включать аудиокнигу и смотреть с ним мультики.

Второе важнейшее условие интеллектуального развития ребёнка — беседа. С «малявкой» до 10 лет взрослые дома должны разговаривать не меньше часа каждый день. Причём на своём взрослом языке. Слово — это знак. Каждое слово — это понятие, которое связывает группу предметов каким-то свойством. Когда мы разговариваем, вы понимаете, что я говорю, а я — что говорите вы.

Понятийное мышление у ребёнка возникает само, понятие не транслируется. Такова наука. Но взрослые должны создать для этого условия.

Ещё одно условие не всегда доступно: на базе многих детских садов можно создать одну группу с английским языком. Один язык — это одни границы познаваемого мира. Три языка — границы втрое шире. И от этого тоже зависит развитие интеллекта.

В начальной школе провал — чтение. Чтение — это не складывание слов из букв. Это коммуникативное поведение по извлечению смыслов из текста. Вся культура человечества — это тексты.

После четвёртого класса должен выйти читатель. Для этого требуется, чтобы ни один день не обходился без чтения главы из книги. Но если не будут читать родители, не будет читать и ребёнок.

Письмо имеет такое же значение, как ежедневная часовая устная беседа. Это нужно для того, чтобы с восьми до 11 лет происходило формирование понятийно-абстрактного мышления. Оно формируется у ребёнка само, но для этого нужны условия. Первое из них — устная беседа, второе — письмо. Мы же не делаем ни первого, ни второго. И получаем недообразованных детей в пятый класс. А затем в «вышку» приходят абитуриенты, имеющие 95 баллов. И что с ними делать, мы не знаем. Потому что для них любимый профессор тот, кто диктует им свои лекции.

Это к вопросу — чему учить. Надо учить личности и интеллекту.

Следующий важный момент — риторика. В классе нужно уничтожить три ряда парт, их поставить как столы на шестерых детей. Потому что древнейшим и самым эффективным инструментом развития интеллекта был, есть и будет диалог.

Три ряда парт — это пространство полного отсутствия диалога, где учитель приказывает, а ученик выполняет. Получается совершенно избыточная власть педагога над ребёнком, совершенно не нужная.

Такая форма обучения обеспечивает не только диалог, но и групповую работу. Современная экономика функционирует в режиме командной работы. Зародыш такого навыка — групповая работа в классе.

Кроме того, когда на стол выкладывается задача, в команде происходит выявление интеллектуальных ролей. Это разные интеллектуальные роли, и дети учатся друг у друга этим ролям. За столом происходит и определение социальной роли: кто лидер, кто исполнитель, кто оппонент.

Очень важно то, что при такой работе учитель может увидеть склонности ребёнка к тому или иному предмету. Задача школы — выявить преимущество и помочь конкретному ученику сделать из него благосостояние. Вырастить то, что человек заработает себе.

Про социализацию

Социализация — это столкновение ребёнка с достаточно широким обществом. Платон говорил, что до возраста средней ступени ребёнок — «кусок мяса». Для того чтобы он стал человеком, у него должна возникнуть эмпатия, свойство переживания.

Наше достижение за последние 25 лет заключается в том, что мы вырастили гигантское количество непатриотов, людей, которые не считают себя обязанными кому бы то ни было, даже зачастую собственным родителям, не говоря уже об обществе. А всё потому, что не было социализации вначале.

Социализация в начальной школе — это наделение ребёнка ежедневной ответственностью за какой-то его вклад в общество: семью, класс, школу, двор, подъезд. С ежедневным контролем и соответствующей оценкой.

Главное для средней, да и для старшей, ступени — в XXI веке в качестве источника знаний появился интернет, абсолютный монополист, перед которым учитель и книга — ничто. Отсюда и новые методы преподавания. Сегодняшний учитель должен зайти в интернет, найти по той или иной теме шесть—семь страниц информации на том языке, который годится для ребёнка соответствующего возраста, дать задание ученикам проанализировать эту информацию.

Анализ — это расчленение текста на элементы, когда часть элементов отбрасывается за ненадобностью, часть откладывается на всякий случай, а часть запоминается, поскольку пригодится на всю жизнь. Это и есть предметные когнитивные компетенции.

Содержание любого текста имеет много степеней свободы. Когда ребёнок расчленяет этот текст, делает из него мини-реферат, происходит бурное развитие интеллекта, потому что понятно именно то, что может быть выражено иначе. Ученик прочёл, сумел это содержание выразить своими словами, значит, он понял.

Именно поэтому профессура раньше просила студентов делать конспекты. Не переписать слова, а изложить, найти свою степень свободы в предложенном тексте. Появление интернета заставило учителя во всём мире — на Западе и на Востоке — сменить роль. Больше он не носитель и не транслятор знания. Его задача — научить ребёнка когнитивным компетенциям и сделать его личностью. А прочесть текст ребёнок может сам. И время на устную трансляцию — это время, убитое впустую. С этим надо заканчивать. Это главное, что в ближайшее время должно произойти.

Источник